MENTAL FORCED AS A CIRCUMSTANCES OF CRIMINAL ACTION
Вантажиться...
Дата
2019
Назва журналу
Номер ISSN
Назва тому
Видавець
Centre for European Reforms Studies: Grand Duchy of Luxembourg
Анотація
Changes in the criminal legislation of Ukraine (direct fixation of mental coercion as a circumstance excluding crime, changes in articles of the Special part of the Criminal Code of Ukraine), which occurred in connection with the adoption of the current Criminal Code of Ukraine, also touched on the regulation of mental violence. Meanwhile, the criminal law has significant shortcomings related to the regulation of mental abuse, including terminology. Thus, the Criminal Code of Ukraine does not have a definition of mental abuse, which is a consequence of the inadequate and poor reflection of the categories of psychology in the criminal legislation. Introduction of Art. 40 of the Criminal Code of Ukraine, the legislator was ahead of science, since there was no serious doctrinal basis for this issue. Taking this into account, this work will attempt to provide important definitions of mental coercion in the sense of Art. 40 of the Criminal Code of Ukraine, forceful and insurmountable coercion, legal and factual grounds of coercion, lawful harm, etc. It is also important to describe the place of coercion as a circumstance that excludes crime, in criminal law and its legal nature. In general, mental coercion, as a circumstance that excludes crime, received a decent legislative haven. Further perspectives on the development of this topic can be associated with the development of an interesting question about the official recognition of the doctrine as a source of law, with the expectations of the jurisprudence and its generalization, with a hypothetically possible amendment of the law. In the legal literature published before the adoption of the new Criminal Code of Ukraine, the circumstances that preclude criminal acts that were not provided for at the legislative level were often analyzed. At the same time, not much attention was paid to physical and mental compulsion, although this issue was covered in the works of Yu. V. Baulin, RD Sharapov, T. Yu. Oreshkina, V. Shepelnikov, and others. Изменения в уголовном законодательстве Украины (прямое закрепление психического
принуждения как обстоятельства, исключающего преступность деяния, изменения в статьях Особенной части УК Украины), которые произошли в связи с принятием действующего УК Украины, коснулись и регулирования вопросов психического принуждения. Между тем, в уголовном законе есть существенные недостатки, связанные с регулированием психического принуждения, в том числе терминологического характера. Так, в УК Украины отсутствует определение психического насилия, является следствием недостаточного и некачественного отображения категорий психологии в уголовном законодательстве. Введением ст. 40 УК Украины законодатель опередил науку, поскольку серьезного доктринального основания этому вопросу еще не было. Учитывая это, в указанной работе выстраиваться попытки дать важные определения психическом принуждения в смысле ст. 40 УК Украины, преодолимы и непреодолимом примусам, юридической и фактической основаниям принуждения, правомерном вреде и др. Также важно описать место принуждения как обстоятельства, исключающего преступность деяния, в уголовном праве и его правовой природы. В целом, психическое принуждение как обстоятельство, исключающее преступность деяния, получил
приличную законодательную гавань. Дальнейшие перспективы развития этой темы можно связать с
развитием интересного вопрос официального признания доктрины источником права, с ожиданиями на судебную практику и ее обобщением, с гипотетически возможным внесением изменений и дополнений в законодательство.
Опис
Ключові слова
mental coercion, coercion, coercion, criminal responsibility, mental abuse, психическое принуждение, принуждение, принуждение, уголовная ответственность, психическое насилие
Бібліографічний опис
Sobko Н. MENTAL FORCED AS A CIRCUMSTANCES OF CRIMINAL ACTION // European Reforms Bulletin: international scientific peer-reviewed journal: Grand Duchy of Luxembourg. 2019. № 3. P. 45 – 48.